* * *
"Но не один этот господин имел видение в замке Грипсголъм. И другое, из таких же достоверных источников почерпнутое, то есть рассказанное очевидцами, передавал нам батюшка.
Королева, не помню, жена ли Густава III или Карла XIII, провела часть лета в замке Грипсголъм тоже много лет до приезда батюшки в Стокгольм. Погода стояла ясная, теплая. Однажды после обеда, на который были приглашены несколько посторонних лиц, королева предложила гостям прогулку со всею свитою по саду. Вечер был такой теплый, что, отдохнув в одной беседке, королева оставила в ней красную шаль, которую было надела, но в которой показалось ей слишком жарко, и пошла дальше. Общество было отборное, разговор оживленный, королева весела. Время шло незаметно, катались в лодке по озеру, прогулка длилась. И на возвратном пути королеве показалось что-то сыро, сделалась с ней легкая дрожь, и она приказала пажу опередить ее и поскорее принести ей шаль. Мальчик побежал к беседке. Но хотя гуляющие шли тихо, он не возвращался.
- Пойдемте же сами в беседку, - сказала королева и повернула туда.
Когда они подошли, паж стоял у двери, бледный, смущенный. Королева шутя погрозила ему пальцем, говоря:
- Ну что же ? Принеси мне хоть теперь мою шаль. Но паж стоял как вкопанный.
- Хотел... нельзя... не могу... не смею...
- Что это значит? - спросила королева и пошла к двери.
- Не ходите! Не ходите! - вскричал паж. - Я был там, я хотел взять красную шаль, которая лежала на диване, но какая-то незнакомая женщина, вся в белом, бледная, страшная, очутилась у самого дивана, положила одну руку на шаль, а другой подала мне знак, чтоб я вышел.
Королева слегка изменилась в лице, однако твердым голосом сказала пажу:
- Пусти! - и, обращаясь к гостям, прибавила: - Пойдемте в беседку, не бойтесь, это до меня одной касается. Белая дама только с моим родом имеет дело.
Все с нею вошли в беседку, там лежала шаль на диване. Никого в беседке не было.
Но королева в тот же год и умерла".
"...Королева Ульрика умерла в замке Грипсголъм. На другой день кончины ее, как только успели положить ее на катафалк, на так называемой парадной кровати умерших, к дверям замка подъехала, вся обитая черным сукном, траурная карета четвериком, с траурной упряжью, с кучером и лакеями в траурных ливреях. Из ка реты вышла дама в глубоком трауре. И в ней узнали графиню Стейнбок, друга королевы Ульрики, которая почему-то была удалена от нее и от двора и жила далеко в деревне. Тогда не было телеграфов, и присутствующие удивились, как она успела узнать о смерти королевы так скоро, что уж явилась в полном трауре. Однако ее впустили. Она вошла с тихим достоинством, поклонилась царедворцам, которые, вероятно, и разлучили ее с королевой, взошла на ступени к кровати и наклонилась над умершей, чтобы проститься с ней. Умершая привстала, открыла ей объятия, и долго и крепко обнимались давно разлученные приятельницы. Потом королева опустилась на свои подушки в недвижном оцепенении смерти, а графиня Стейнбок опять тихо поклонилась, прошла мимо изумленных, испуганных придворных, села в свою карету и уехала.
Через несколько дней узнали, что графиня Стейнбок скончалась в своей деревне на другое утро после смерти королевы. Не она живая, а ее тень приходила помириться с другом своим - королевой, когда в ясном видении загробном обе поняли, что сердца их не изменяли друг другу, а только ловкие люди сумели их разлучить".
"Другой необыкновенный случай рассказывали батюшке очевидцы. Это уж происходило не в замке Грипсголъм, а в Стокгольме, в королевском дворце.
15 августа 1792 года брат короля Густава III, герцог Зюдерманландский пошел в кабинет или библиотеку короля отдохнуть после обеда и забыл там свой шарф. Вечером, когда была пора отправляться в маскарад, он вспомнил про шарф и послал пажа или камердинера за ним в кабинет. По прошествии некоторого времени тот воротился, говоря, что никак не мог войти в комнату, замок у двери, должно быть, испорчен, ключ в замке, а повернуть никак нельзя. Герцог сам пошел и только тронул дверь, она отворилась, и он отскочил, ибо перед его глазами лежала на, диване фигура мужская - вся в крови, которая текла из свежей раны. Лица не видать было, но ему казалось, что это или он сам, или король.
Оправившись от первого впечатления, он подошел к дивану. Видение уже исчезло. Он схватил свой шарф и поспешил в маскарад.
На этом маскараде брат его, король Густав III, был смертельно ранен из пистолета графом Анкарстремом, и раненого принесли для первой перевязки в тот самый кабинет и положили на тот самый диван, где брат видел его образ или тень за несколько часов перед тем".
***
"По случаю одной подробности этого происшествия, именно той, что дверь не мог открыть камердинер, а как скоро взял ключ герцог Зюдерманландский, она легко отперлась, батюшка рассказывал, что знатоки этого дела, шведы и шотландцы, ему говорили, что всегда так бывает: явление, привидение из духовного мира дается только тому, кто назначен судьбой для принятия этой тайны, he who is fated, а для других она остается недосягаема и непостижима. Не то ли бывает и вообще в области духовной? То, что дается каким-то внутренним откровением иным избранным - и крепость веры, и понимание прекрасного, и творческая сила поэзии, и чутье в оценке людей, - все это недоступно и непонятно дюжинным натурам, которым нужна грубая осязательность для веры, математическая точность для понимания и очевидность открытых, топорной работы пружин для объяснения неуловимо тонких движений ума и сердца, которые и составляют характер, то есть особенность каждого человека. Но о самих привидениях, и явлениях умерших, и о тех пророческих видениях, о которых англичане говорят, что идущие вам навстречу будущие происшествия бросают свою тень на землю перед собой, можно смотреть и делать разные предположения, но совершенно отрицать их - точно ли благоразумно? Не все ли великое, не все ли духовное для человека необъяснимо?"
Эти любопытные рассказы о призраках взяты из "Воспоминаний графини А. Д. Блудовой", опубликованных в журнале "Заря", 1871 г., март. Графиня А. Д. Блу-дова была дочерью русского посла, много лет жила в Швеции.